"Смех, грусть, горечь…" (По рассказам М.М. Зощенко)

За сухими строками зощенской автобиографии проглядывает время, которое прежде принято было считать исключительно возвышенным и великим, но которое для многих живших тогда было временем неслыханных испытаний – голодом, безработицей, отсутствием уверенности в завтрашнем дне…

Зощенко видел этих людей, был хорошо знаком с ними – время замечательно "сработало" на это. И писатель, будучи на редкость восприимчивым к чужому образу мыслей, мог не только разобраться в разных точках зрения на происходившую в стране ломку, но и художественно это отобразить.

Он учил этих людей смеяться: над собой, над уродствами жизни. И вот тут зощенский смех переходил в сатирическое русло; сквозь этот "смех" чуткому читателю слышались едва сдерживаемые слезы, ибо "уродства" жизни встречались на каждом шагу.

Они коверкали человеческие судьбы и души. Зощенский смех – это и нервический смех отчаяния, и последняя надежда пробудить в читательских сердцах гнев против ненормального жизнеустройства и собственной пассивности.

Итак, в чем же состоит притягательная сила рассказов Михаила Михайловича Зощенко? Ответим на этот вопрос, перечитав его рассказы.

"Галоша" - рассказ был написан в 1927 году. Сюжет прост: незадачливый герой потерял в трамвае галошу и, "опознав" ее в камере хранения после нескольких дней хождения по заколдованному бюрократическому кругу, получает ее обратно.

Радости от этого герой уже не испытывает, потому что потерял вторую, пока хлопотал о первой. Дело уже не в ней, а в принципе. Как бы герой не восхвалял работу бюрократической машины, читатель понимает, что это ирония. Авторская ирония! Исток ее – в диспропорции между достаточно продолжительным сроком решения "дела" и ничтожностью этого "дела" .

Подобный прием в литературе, когда отрицательная оценка предмету или явлению дается через его осмеяние, а фраза несет в себе противоположное тому, что подразумевается, носит название ирония.

У Зощенко ирония – не просто литературный прием, а художественный принцип изображения жизни. Зощенская ирония не только смешит – она подчеркивает серьезность происходящего, обнажая его нелепость. В данном рассказе принцип иронии является стержневым, на нем строится все произведение.

Михаил Михайлович Зощенко первый из писателей своего поколения ввел в литературу в таких широких масштабах эту новую, еще не вполне сформированную, но победительно разлившуюся по стране речь и стал свободно пользоваться ею как собственной речью. Здесь он – первооткрыватель, новатор.

Сам Зощенко, отвечая на упреки иных критиков в "искажении прекрасного русского языка" , говорил, что пишет "ломаным языком" не для того, "чтобы насмешить почтеннейшую публику": "Я почти ничего не искажаю. Я пишу на том языке, на котором сейчас говорит и думает улица" .

Итак, "особый" язык – не с целью "позабавить" , "насмешить" , а ради правды – о человеке и его жизни. Язык не единственное у автора средство создания комического. Сатира заостряет жизненные коллизии с одной целью – выявить, подчеркнуть ненормальность, нелепость жизни.

Не всегда герои Зощенко склоняют головы перед бюрократией. Герой рассказа "Волокита" (1927) Федор Алексеевич Кульков, например, протестует против бюрократической "волокиты" в решении его дела. Протестует, правда, своеобразно, но – решительно "дал… слегка наотмашь в морду одному без дела скучающему и зазевавшемуся "бюрократу" .

И неважно, что "бюрократ" оказался не бюрократом, а таким же, как Кульков, несчастным просителем, ожидающим решения своего дела. И над героем, и над его поведением, весьма невежливым, стоит посмеяться.

На духовное "наполнение" героя поступок этот тоже проливает свет. Но ведь и то надо понять, что перед нами доведенный до отчаяния человек, который "по своему делу в одну многоуважаемую канцелярию ходил очень часто" - "и все никаких результатов". То есть не обращают внимания бюрократы.

Замечательное свойство таланта Зощенко – не только беспощадно высмеивать дурные стороны нашей жизни и человеческой натуры, но, высмеивая, расчищать дорогу добру – в душах людей, в обществе. И в этом - огромная притягательная и нестареющая сила рассказов Михаила Зощенко.

Его горький смех и мягкий лиризм особенно нужны сегодняшнему читателю, живущему в мире, где творится так много недобрых дел. По смелости взгляда на этот мир Зощенко – наш современник. По вере в человека – он ушел далеко вперед, ибо этой веры так не хватает нам, "нынешним" . Ни этой смелости, ни веры, ни самобытности таланта власти Зощенко не простят.