Цели:
Оборудование: компьютер, проектор, презентация, сценическое оформление, театральные костюмы.
Вся композиция сопровождается слайдами, согласно представленным стокам стихотворений.
Ведущий: У войны совсем не женское лицо,
Так веками очень многие считали,
Но в тылу врагов коварное кольцо,
Наши женщины сердцами разжимали.
Добровольно приняв правила войны,
Приспособив все не женские одежды,
Встали строем за спасение страны,
За несбывшееся счастье и надежды.
Ведущий: Женщина и война... Оба эти слова женского рода... Но они несовместимы. Есть в летописи подвигов Великой Отечественной войны страницы, одно прикосновение к которым доставляет сердцу особую боль и особую гордость. Страницы эти посвящены женщине на войне.
Ведущий: Внезапный залп средь мирной тишины,
Внезапная бомбежка на рассвете.
Так начался он – первый день войны.
Такой, что не бывало на планете!
Еще вчера у каждого был свой
Обжитый дом, была своя работа.
Наш дом отныне – на передовой,
У всех одна судьба – судьба бойца-народа.
Ведущий (после фонограммы): В один день мир женщин разделился на прошлое - то, что было еще вчера: последний школьный звонок, новое платье к выпускному балу, первая любовь, мечты о будущем...И война. Она обрушилась прежде всего необходимостью выбора между жизнью и смертью, он для многих из них оказался простым как дыхание.
Композиция "Зенитчицы"
Нет, это не заслуга, а удача
Стать девушке солдатом на войне.
Когда б сложилась жизнь моя иначе,
Как в День Победы стыдно было б мне!
С восторгом нас, девчонок, не встречали:
Нас гнал домой охрипший военком.
Так было в сорок первом. А медали
И прочие регалии потом...
Я только раз видала рукопашный,
Раз - наяву. И сотни раз - во сне...
Кто говорит, что на войне не страшно,
Тот ничего не знает о войне.
Мы легли у разбитой ели,
Ждем, когда же начнет светлеть.
Под шинелью вдвоем теплее
На продрогшей, сырой земле.
- Знаешь, Юлька, я против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Дома, в яблочном захолустье,
Мама, мамка моя живет.
У тебя есть друзья, любимый.
У меня лишь она одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом бурлит весна.
Старой кажется: каждый кустик
Беспокойную дочку ждет
Знаешь, Юлька, я против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Отогрелись мы еле-еле,
Вдруг приказ: "Выступать вперед!"
Снова рядом в сырой шинели
Светлокосый солдат идет.
С каждым днем становилось горше.
Шли без митингов и замен.
В окруженье попал под Оршей
Наш потрепанный батальон.
Зинка нас повела в атаку.
Мы пробились по черной ржи,
По воронкам и буеракам,
Через смертные рубежи.
Мы не ждали посмертной славы,
Мы со славой хотели жить.
Почему же в бинтах кровавых
Светлокосый солдат лежит
Ее тело своей шинелью
Укрывала я, зубы сжав.
Белорусские хаты пели
О рязанских глухих садах.
Знаешь, Зинка, я против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Дома, в яблочном захолустье
Мама, мамка твоя живет.
У меня есть друзья, любимый
У нее ты была одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом бурлит весна.
И старушка в цветастом платье
У иконы свечу зажгла
Я не знаю, как написать ей,
Чтоб она тебя не ждала.
Как разглядеть за днями
след нечеткий?
Хочу приблизить к сердцу
этот след...
На батарее были сплошь – девчонки.
А старшей было восемнадцать лет.
Лихая челка над прищуром хитрым,
бравурное презрение к войне...
В то утро танки вышли прямо к Химкам.
Те самые. С крестами на броне.
И старшая, действительно старея,
как от кошмара заслонясь рукой,
скомандовала тонко: Батарея-а-а!
(Ой мамочка!.. Ой родная!)
Огонь! И ... залп!
И тут они заголосили, девчоночки.
Запричитали всласть.
Как будто бы вся бабья боль России
В девчонках этих вдруг отозвалась.
Кружилось небо – снежное, рябое.
Был ветер обжигающе горяч.
Былинный плач висел над полем боя,
Он был слышней разрывов, этот плач!
Ему – протяжному – земля внимала,
остановясь на смертном рубеже.
- Ой, мамочка!..
- Ой, страшно мне!..
- Ой, мама!.. –
И снова: - Батарея-а-а!
И уже пред ними, посреди земного шара,
Левее безымянного бугра горели
Неправдоподобно жарко четыре черных
Танковых костра.
Раскатывалось эхо над полями,
Бой медленною кровью истекал...
Зенитчицы кричали и стреляли,
размазывая слезы по щекам.
И падали. И поднимались снова.
Впервые защищая наяву и честь свою
(в буквальном смысле слова!)
И Родину. И маму. И Москву.
Смотрю назад, в продымленные дали:
Нет, не заслугой в тот зловещий год,
А высшей честью школьницы считали
Возможность умереть за свой народ.
До сих пор не совсем понимаю,
Как же я, и худа, и мала,
Сквозь пожары к победному Маю
В кирзачах стопудовых дошла.
И откуда взялось столько силы
Даже в самых слабейших из нас?..
Что гадать! - Был и есть у России
Вечной прочности вечный запас.
Ведущий: В первые дни Великой Отечественной войны около миллиона наших женщин всех профессий и возрастов взяли оружие для защиты Родины и подали заявления об отправке в действующую армию…
Баллада о десанте Ю. Друнина
(исполняют участники театрального коллектива "Жарки")
Ведущий: Наши женщины воевали во всех родах войск . Они составляли 25% всех бойцов противовоздушной обороны. Они были танкистами, морскими пехотинцами, разведчицами, артиллеристами, диверсантками, связистками, санинструкторами на передовой, партизанами от Дона до Ла-Манша…
Ведущий: Как же эти обыкновенные девчонки становились солдатами? Они были готовы к подвигу, но не готовы к армейским будням. Не сразу и нелегко давалась им воинская наука.
- Вспоминают фронтовички: "Я навсегда запомнила свой первый бой, хотя действовала автоматически: перевязала одного раненого, второго, третьего. Но тут услышала крик: "Танк! Танк!", и увидела бегущих солдат ...Я мчалась через лес, спотыкаясь и падая, ушибаясь, но не чувствуя боли. А потом надо мной смеялся весь батальон, потому что оказалось, что я убегала не от фашистского, а от своего танка".
Ведущий: Из воспоминаний санинструктора. "А я о себе вот что запомнила. Сначала боишься смерти… В тебе соседствует и удивление, и любопытство. А потом ни того, ни другого от усталости. Все время на пределе сил. За пределами. Остается всего один страх - быть некрасивой после смерти. Женский страх… Только бы не разорвало на куски снарядом… Я знаю, как это… Сама подбирала…"
Побледнев, стиснув зубы до хруста,
От родного окопа одна
Ты должна оторваться, и бруствер
Проскочить под обстрелом должна.
Ты должна. хоть вернешься едва ли,
Хоть "Не смей!" повторяет комбат.
Даже танки (они же из стали!)
В трех шагах от окопа горят.
Ты должна. Ведь нельзя притворяться
Пред собой, что не слышишь в ночи,
Как почти безнадежно "Сестрица!"
Кто-то там, под обстрелом, кричит...
Ведущий: Но были и минуты радости и удивления, даже не верилось, что кругом Война.
Театральный коллектив "Жарки" "Елка" Юлия Друнина
Ведущий: А как умирали в осажденном Ленинграде. Умирали, но ждали и надеялись и даже писали радостные письма, чтобы подбодрить своих сыновей, мужей и братьев.
Радостное материнское письмо из блокадного Ленинграда "6.06.1943 г."
Только вчера послала тебе, мой мальчик, письмо. А сегодня вечером пишу снова. Знаешь, Пашенька, я давно хотела написать тебе РАДОСТНОЕ письмо. Думала, что так и не смогу. Смерть папы, бабушки, Валечки. Казалось, ничего в жизни не обрадует меня, кроме встречи с тобой.
А сегодня был день чудес, радостных ,нежданных.
Поверишь, я была на праздновании дня рождения Пушкина! Музей был закрыт с начала войны… И вдруг получаю розовенький листочек - приглашение в музей!
Пришло восемь человек из близлежащих домов. Выступали .Вишневский, В. Инбер и Николай Тихонов. С какой пронзающей душу верой Вишневский сказал: "Голод уйдет!
Поверьте: мы победим! Вера Инбер читала "Памяти Пушкина". На бюсте Пушкина был венок, настоящий, из живых цветов. А я вспоминала, как малышом ты потерялся в музее и я с трудом отыскала тебя у этого самого бюста. Ты тогда сказал: "Я с каменным дядей гулял!" Помнишь! Знаешь, сынок, нас было 8 человек. Всего. Но мы были в центре Вечности…и Бессмертия. Жизнь будет! Она бесконечна.
Дом Пушкина не пострадал. Бомба упала в Мойку и не взорвалась! Есть в мире места, неприкасаемые, хранимые свыше! Я, Пашенька, пока не очень хорошо хожу (только не волнуйся - ничего серьезного), а из дома Пушкина пошла (первый раз) на Стрелку Ах, какое чудо! Ты не представляешь, Румянцевский садик разбили на квадратики …под огороды! А на набережной разрыхлили газон для цветов!
Милый, меня так взволновал запах парной земли… Я целыми пригоршнями подносила ее к лицу и до головокружения вдыхала ее запах - запах жизни!
Господи, скоро я увижу ЦВЕТЫ! Павлик! Какие у нас ЛЮДИ! Город, в котором сажают в блокаду цветы, победить нельзя!
Вернулась домой. Зашла Зинаида Васильевна. Рассказала, что весь персонал их детского дома собрался, чтобы посмотреть драку двух мальчуганов. Представляешь, они ДРАЛИСЬ! Женщины плакали от счастья. Дети молча лежали, только с трудом начали вставать. И вдруг… дерутся! И не из-за еды! А свои мальчишеские отношения выясняют. Ожил маленький народ! Победа! Еще какая победа!
Вечером у меня стала кружиться голова. Тетя Дуся (бывшая лифтерша - помнишь ее?) говорит: "От слабости, Лексевна, поди, долго не протянешь" - А я ей: "От радости!" — Не поняла, посмотрела, словно я умом тронулась.
А я, Павлик, поверила сегодня, что у нас будет ЖИЗНЬ. И ты вернешься, сынок! Я это ЗНАЮ, ЗНАЮ, ЗНАЮ! Только не узнаешь ты нашей квартиры. Сожгли все, что горело, даже паркет. Ничего - наживем! А вот твою комнату не тронули. Там все так, как было. Даже листочек из блокнота и карандашик, оставленный тобой на письменном столе.
Мы с твоей Лелей (чудесная девочка) часто сидим у тебя в комнате… С ТОБОЙ! Твоя Леля давно мне дочь. У меня - никого. У нее - тоже. Один свет на двоих - твое возвращение. Без нее, моего Ангела Хранителя, я эту зиму не пережила бы Теперь-то точно доживу и внуков поняньчу..
Не выдавай меня, сынок, - Леля рассердится. Но в такой особый счастливый день проболтаюсь. У каждого ленинградца есть сумочка, баульчик с самым ценным, с которым не расстаются. А знаешь, что у Лели в сумочке, кроме документов и карточек? Не догадаешься! — Узелок со свадебным платьем и туфельками, которые ты ей купил 20 июня 41 года! Голодала, а на хлеб не поменяла. Знает, девочка, что наденет свой свадебный наряд! Волшебная наша девочка!
Видишь, сынок, получилось! у меня РАДОСТНОЕ письмо. Будем жить, Павлик, уже втроем. И внуки у меня будут. Красивые и добрые, как ты и Леля!
Целую тебя, мой ненаглядный мальчик, кровиночка моя, надежда, жизнь моя! Береги себя, сынок! Мне кажется, что прожитый сегодня СЧАСТЛИВЫЙ день - Божье знамение. Твоя мама."
Вера Алексеевна Вечерская умерла 8 июня 1943 года. О ее смерти Павлик узнал через полгода. РАДОСТНОЕ письмо матери хранил всю войну в кармане гимнастерки вместе с фотографией Лели. Фронтовые друзья неоднажды просили прочитать это последнее РАДОСТНОЕ материнское письмо. И обязательно кто-то вслед за Верой Алексеевной повторял: "Будем жить, будем!"
Ведущая: В мир приходит женщина,
Чтоб свечу зажечь.
В мир приходит женщина,
Чтоб очаг беречь.
В мир приходит женщина.
Чтоб любимой быть.
В мир приходит женщина,
Чтоб детей родить.
В мир приходит женщина,
Чтоб цветком цвести.
В мир приходит женщина,
Чтобы мир спасти.
Ведущая: Советские женщины грозных сороковых годов спасли мир.
В самолетах, медсанбатах, блиндажах,
Они - хрупкие, красивые, родные,
Наводили на врагов тоску и страх,
Нашей доблести военной часовые.
Хоть, порой, боялись мышки и огня,
Но в святом бою не дрогнули, стояли,
И горела у захватчиков броня,
Не прошли! Им "Зори тихие" не дали!
Ведь, давно уже закончилась война,
Но всегда вы на посту, на всей планете,
Наши женщины, бесстрашно, как одна,
Чтобы дома тихо-мирно спали дети.
Выходят все участники композиции и театрального коллектива с портретами своих прадедушек и прабабушек. На экране проходит лента "Бессмертного полка", где показаны фотографии всех участников Войны, их принесли дети школы. Это лента нашей школы и все становятся участниками этого Великого события.