Весна в Тянь-Шане

Шесть весен Тянь-Шаня

На границе пустынь Средней и Центральной Азии взметнулась ввысь величественная горная система Тянь-Шань, отдельные вершины которой вздымаются над уровнем моря более чем на 7 километров.

Бесчисленное множество почти параллельных горных хребтов, вытянутых на сотни километров с юго-запада на северо-восток. С большой высоты они похожи на гигантские морские валы при сильном шторме. Особенно сильно это впечатление летом, когда на склонах хребтов и в межгорных впадинах расстилаются изумрудно-зеленые субальпийские и альпийские луга, а гребни покрыты вечными снегами и ледниками.

Большая высота горных хребтов (в среднем 4—5 километров над уровнем моря) определяет все: климат, почвы, растительный и животный мир, хозяйственную деятельность человека... Если взять времена года, то на Тянь-Шане, как и везде, можно выделить одно лето, одну осень, одну зиму. Зато весен здесь шесть. В феврале — начале марта — в глубоких, жарких долинах и котлованах, в марте — в предгорьях и низкогорьях, в конце марта и начале апреля — в среднегорьях, в конце апреля — начале мая — в поясе еловых лесов. На верхние этажи биологической лестницы жизни весна приходит, вернее, поднимается, очень поздно: в мае и начале июня — в субальпийский, лишь в июне — начале июля она достигает альпийского пояса. Летом, осенью и зимой — в любую пору года в воздухе Тянь-Шаня чувствуется запах весны...

Поднимемся по великим ступеням Тянь-Шаня вслед за весной. Посмотрим на ее краски, послушаем ее звуки, ощутим свежее дыхание и чудесный аромат, которым пропитан ее воздух...

Сначала весна приходит в долины. Ферганская, Таласская, Чуйская долины открыты к равнинам Средней Азия и овеяны горячим дыханием пустынь. Весна обычно наступает здесь очень рано: в феврале — начале марта.

В это время по долине словно кто-то рассыпал алые звездочки. А через несколько дней и вся долина, до самых окраин горизонта, запылает огненно-красным пламенем. Налетит легкий ветерок — бунтует и неистовствует кипень лепестков, волнуется прибой нежных алых цветов. Это мак павлиний, ремария отогнутая. В теплые дождливые годы на каждом квадратном метре находится до полусотни экземпляров ее. Все вокруг становится алым... Маки заходят в каждый дом, украшают головки играющих детей... Говорят, что алые маки растут там, где была обильно пролита кровь. И эта земля в течение многих веков пропитывалась слезами и кровью киргизского народа. Ценой своей крови он отстоял от поработителей эти горы и долины.

В долинах весна. А на горных склонах — еще не тронутая целина снежного поля. Горы безмолвны, задумчивы... Но скоро и до них из жарких окружающих пустынь докатятся волны весенних ветров. 

ВТОРАЯ ВЕСНА (предгорья и низкогорья)

Март. Косые лучи солнца начинают греть все более рьяно. Вот уже над снежными просторами колышется и течет воздух, как бывает в теплый день над влажной свежевспаханной почвой. Ожил и начал испаряться снег. Склоны буро-оранжевые — это прошлогодняя прелая осенняя ветошь трав, только что сбросившая толстый снежный панцирь, следом пробивается яркая свежая зелень.

Весна освещает мягким теплым светом и воздух, и склон, и тысячелетние тропы на нем. И вот появляется нежнейшая зелень отрастающих злаков — сначала по южным, юго-западным склонам, затем по северным... Снег еще прячется в глубоких ложбинах и оврагах. А склоны буквально усеяны снежно-белыми цветами шафрана алатавского. Шафран — весенняя улыбка гор Ала-Тоо. Он пробуждается раньше всех, еще в февральских сугробах. Такие растения в народе называют подснежниками. И справедливо и точно. Это цветки третичного периода. Они старше ледника.

Подснежник... Нежный и хрупкий, прозрачно светящийся изнутри, словно тончайший фарфор. Кажется, прикоснешься неловко — и он расколется. Но это только кажется. Предвестник весны, он зарождается там, глубоко под снегом. Маленькое растеньице обладает огромной жизненной силой. Присядем вон к тому первому шафрану на проталинке у самого осевшего сугроба и рассмотрим его повнимательнее. Утром, с первым теплым лучом солнца, он пробил не только холодную почву, но и снег, еще покрывающий ее. Сила, энергия этого нежного растеньица заключены в луковице: там еще с прошлого года были накоплены запасные питательные вещества. Весна лишь пробудила их.

Бутоны в нитевидные зеленые листочки шафрана завернуты в прозрачную пленчатую оболочку. И каждый цветок заключен в двулистную перепончатую обертку. Природа постаралась как можно надежнее предохранить своих детей от неблагоприятных воздействий внешних условий. И вот цветок, облаченный в двойную «броню», пробивает мерзлую почву и своим теплым дыханием растворяет снег. Вокруг стебелька образуется лунка. Вздрагивают на холодном ветру и тянутся к солнцу, раскрываясь ему навстречу, лепестки... И снег отступает выше и выше, к Вершинам горных хребтов — к мощным неприступным тылам — вечному снегу и ледникам. Здесь, у самой границы пояса современного оледенения, подснежники (гегемона лиловая, тюльпаны тянь-шаньский и разнолистный и др.) останавливаются в своем победном шествии.

Но каждый цветок теплым дыханием растопит одну лишь капельку живительной влаги. На большее не хватает ни сил, ни времени, отпущенного ему природой. Но подснежник оставляет за собой пышный ковер весенних трав. И так на всем тяжелом пути подъема в гору — в предгорьях, низкогорье, среднегорье, в субальпийском и, наконец, в альпийском поясах.

На мелкоземистых склонах прямо из земли выходят желтые и белые цветы еще одного предвестника весны — безвременника шафраноцветкового. У него нет ни стебля, ни листьев — только цветки. Стебель еще под землей, а листья появятся потом, когда отрастет сам стебель. Всего несколько дней — и безвременник отцвел.

Легкий весенний ветер веет вверх по склонам. Полынный ветер... Он приносит тепло пустынь и аромат полыни. В это время начинает отрастать в местная полынь, тянь-шаньская. Ветер смешивает запахи горной в пустынной полыней, в с каждым его порывом создается букет — неповторимый нигде в мире полынный ветер.

Ала-Тоо нельзя представить без тюльпанов. Здесь их целое царс тво. Желтые, красные, белые и их гибриды, причем удивительные. Их надо увидеть! Тюльпаны Зинаиды, Островского, ферганский, четырехлистный, ложнодвуцветковый, дваждыпоникший... Великий сказочник Андерсен как-то сказал: «Нет сказок лучше тех, которые создает сама жизнь». К этому можно добавить: нет красок ярче и фантастичнее созданных природой. Словно ясные глаза ребенка удивленно глядят на мир небесно-голубые цветы незабудки, мелкоцвётковой, тянутся к солнцу золотисто-желтые головки одуванчика лекарственного. На тоненьких гибких стеблях висят поникшие синие, обладающие тончайшим запахом колокольчики иксиолириона татарского. Это — самое обычное весеннее растение долин, предгорий и частично среднегорий Ала-Тоо. В период массового цветения он образует целые поля от светло-голубых до темно-синих тонов, постепенно сливающихся на горизонте с голубизной весеннего небосвода.

По каменисто-щебнистым склонам, на конусах выноса и ровных террасах речных долин растет характерный только для Ала-Тоо эндемичный эремурус тянь-шаньский. Бледно-розовые цветы собраны в длинные цилиндрические соцветия. Пройдите среди его зарослей в жаркий день: вас непременно будет сопровождать тончайший, едва уловимый запах горного меда и неумолчный гул пчел и шмелей. 

ТРЕТЬЯ ВЕСНА (среднегорья)

В конце марта и начале апреля дыхание весны достигает среднегорий. Степи, луга, кустарники освобождаются от снежного покрова. Весна наступает быстро и бурно. На южных и юго-западных каменистых склонах издалека алеют головки одного из красивейших растений Ала-Тоо — тюльпана Грейга (мандалак). Это, пожалуй, самый крупный и самый красивый из дикорастущих тюльпанов. Он вдохновлял автора поэмы «Гулистан» Мушрафутдина Саади, бессмертного Алишера Навои.... Этот тюльпан — родоначальник многих культурных тюльпанов в стране и за рубежом, в том числе знаменитых голландских.

На пологих мелкоземистых склонах и седловинах небольших гор, на древних террасах горных рек разливается гамма цветов — от желтого до ярко-красного: это тюльпаны Колпаковского и Зинаиды и их природные гибриды. А на сухих склонах — фиолетовые полосы разных оттенков — это цветут касатики (ирисы) трех видов: тянь-шаньский, Колпаковского и Короткотрубковый.

Интересно пронаблюдать, как выходят из почвы касатик Колпаковского его листья туго свернуты один вокруг другого. Постепенно раздвигают они частицы почвы. Как у многих весенних растений, у него есть особые листья — кроющие. Они метут быстрее внутренних и первыми прокалывают почву. Под их защитой внутренние листья и короткие стебли, несущие ярко-фиолетовые цветы, выходят из почвы и развертываются, а кроющие остаются и защищают стебли от еще холодной почвы.

Только-только начинает отрастать основной вид злаков среднегорных степей — типчак (овсяница валезийская), а между его дернинами набирается сил козелец. Внешне он ничем не выделяется среди других цветков. Один из видов так и называется: козелец незаметный. Это маленькое растеньице из семейства сложноцветных с корзинками желтеньких цветов ютится даже на сухих каменисто-щебнистых склонах среднего пояса гор. Его скромные цветы обладают тончайшим ароматом ванили. Мягкий и чистый, как дуновение легкого утреннего ветерка, этот запах так нежен, что матери ставят пучок козельца в изголовье постели младенца.

Там, где группки козельца соседствуют с шимюром и другими весенними цветами, их аромат, смешиваясь, образует так называемый запах весенних гор. Он присущ только Тянь-Шаню я не повторяется ни в горах Кавказа, ни Алтая, ни в Карпатах.

Посланцами весны являются водосбор Карелина, живокость полу борода тая, адовне тянь-шаньский, корольковия Северцова и различные виды рода эремурус. Все они начинают рано развиваться я зацветают. А когда распускается горец альпийский, он создает белый аспект. Это — лекарственное растение, его используют в пищу взамен щавеля.

На занятых степной растительностью, южных мелкоземистых склонах встречается прострел колокольчатый. На фоне заходящего солнца его поникшие колокольчики-абажурчики отливают рассеянный фиолетово-синим вечерним светом.

Саванна — степь с редкими деревьями. Настоящая саванна встречается только в Африке. Но этот термин невольно вспоминается, когда идешь по южному склону хребта Киргизский Ала-Тоо, в среднегорье. Склон занят мелкодерновинной степью из овсяницы валезийской и ковыля волосатика. Трава только еще отрастает, и по зеленому ковру равномерно разбросана рослая ферула Иешке — смолоносница, Чаир. Ранней весной издали заметны ее большие прикорневые листья, собранные в розетки, затем отрастают высокие и толстые полые стебли — до двух метров высотой, с 10—15 желтыми цветковыми зонтиками. Когда цветет ферула, кажется, весь склон покрыт экзотическими деревцами... Но так было в прошлом году. А нынче на том же месте у ферулы только прикорневые листья. Она цветет и плодоносит не каждый год. Для сотен цветков и семян нужно очень много строительного материала. И вот большие листья в течение двух-трех лет накапливают запасные вещества, которые откладываются в мощных подземных частях. И только в благоприятные климатически годы образуются стебля, цветки и плоды.

Начинают раскрываться голубые бутоны вероник весенней и персидской, а в предгорьях и низкогорье эти растения давно отцвели и дали семена.

На каменистых южных склонах вразброс рассеяны растения семейства губоцветных — пустынноколосника красивого, сидячие цветки его собраны в удлиненные головчатые соцветия. О красоте их можно, конечно, спорить, но пчелы и шмели, любители сладкого нектара, кружатся над цветами с восхода солнца. Проведав о пчелиной тайне, мы в детстве гурьбой отнялись к этим растениям очень рано, раньше пчел, выдергивали большие цветет с короткими трубками и наслаждались ароматным нектаром.

Почти все пологие северные склоны среднегорий заняты мощными черноземными почвами, на которых распространены злаково-разнотравные дуга из ежи сборной, костра безостого, вейника наземного и широколистного разнотравья. Но это летом. А весной здесь безраздельно господствуют два цвета: изумрудно-зеленый и желтый. Этот мягкий густой ковер сплетен из листьев, стеблей и цветов гусиных луков: выемчатого, нитевидного туркестанского и других, а также тюльпана тянь-шаньского. Зеленый бархат луга сияет мириадами желтых звездочек, и верхний край его без каких-либо переходов граничит с белым цветом крупитчатого подтаивающего снега. Бывает, снег возвращается, вернее, спускается... И тогда кажется: весна увяла, еще не родясь. Но с первыми лучами солнца образуются миллионы миллионов крохотных вороночек. А в них стоят на тонких ножках гусиные луки, тюльпаны... К полудню эти вороночки расширятся, затем сольются. И опять заиграет море сияющих звездочек.

Весна в Тянь-Шане наступает не только строго по этажам, но и по экспозициям: сначала на южных, затем на юго-западных и, наконец, на северных склонах. Один склон (южный) становится фиолетовым — от касатика Колпаковского, другой (северозападный) — красно-желтым — это цветет тюльпан Зинаиды, северный склон ярко-желтый от гусиного лука, северо-восточный — белый от тюльпана ложнодвуцветкового, а на каменистых водораздельных гребнях алеют цветы тюльпана Грейга. Эта мозаика меняется не только в зависимости от экспозиции склонов. На нее накладывают отпечаток и типы почвы, ее механический состав. 

ЧЕТВЕРТАЯ ВЕСНА (пояс еловых лесов)

Много в горах Тянь-Шаня неповторимо прекрасного, о чем хочется сказать: «Самый...». Самый красивый, самый величественный, самый ароматный, самый грациозный, самый яркий, самый прозрачный, самый холодный... Но особенной красотой и своеобразием обладает лесная красавица ель. В любую пору года, в любую погоду она поражает, она чарует. Надо самому услышать мерный шум густой темной хвоя, погладить шершавую кору с прозрачными теплыми каплями янтаря, полюбоваться нежнейшей зеленью мягких молодых иголочек, клейкими фиолетовыми шишечками, вдохнуть напоенный свежестью воздух... Горы Тянь-Шаня немыслимы без ели. Ель придает им величавость, прозрачную чистоту, проникновенную задумчивость... Кажется, что горные реки оттого так холодны, что они затенены густыми кронами елей, а самая вкусная, ломящая зубы ледяная вода — в родниках, пробивающихся у обрывов под пологом елей...

Ель никогда не смолкает. Она поет величавую песню гор, раскачиваясь в лад своей песне. И слышатся в ней вздохи озера я мягкий всплеск волны, неистовый гул водопада... Где-то внизу шумит река, а над головой гудят под ветром неумолчно, перебирают невидимые струны мохнатые лапы ели.

Тянь-шаньская ель относится к «поющим» в прямом смысле этого слова, благодаря особым свойствам ее древесины: годичные кольца на срезе сравнительно узки и равномерны, они придают древесине прекрасные резонансные свойства. Это дерево звучит в роялях, скрипках, гитарах, виолончелях. И скрипки знаменитого Страдивари изготовлялись им из подобных «поющих» елей... Древний и вечно молодой комуз — киргизский национальный инструмент — изготовляется из ели тянь-шаньской: чем выше по склону взбирается ель, тем звучнее ее голос.

По мере повышения местности над уровнем моря ель постепенно мельчает, и в верхней части пояса распространения она, борясь за жизнь, принимает новую форму — стелется по земле. Таким образом, пояс еловых лесов переходит в следующий этаж лестницы жизни — субальпийский пояс. 

ПЯТАЯ ВЕСНА (субальпийский пояс)

Субальпийский пояс — еще под нетронутой снежной пеленой, но и здесь уже пахнет талыми водами.

Тишина. Ласковая, в чем-то таинственная и потому величественная. Апрель позади. Солнце все выше поднимается на небосводе, и лучи его все дольше и сильнее греют не только пологие, но я крутые склоны. Все больше струек прозрачной снеговой воды, они сливаются в слабые ручейки, стихающие к ночи... Ночной мороз еще силен. Но с каждым днем журчание ручейков бойчее — и вот уже склоны свободны: снег остался только на концах конусов выноса, в руслах сухих речек.

Через несколько дней склоны покроются колючей молодой травкой. Весной она растет не по дням, а по часам... Раньше других, пожалуй, здесь расцветает ветреница — анемона вытянутая, спутница весны в высокогорном поясе Тянь-Шаня. Чистые белые цветы 3—4 сантиметров в диаметре собраны по 2—5 в соцветия. В экологическом отношении ветреница — очень пластичный вид: она спускается и в пояс еловых лесов и поднимается очень высоко в этажи, в альпийский пояс. Этому способствует удивительное приспособление: листья под соцветием сильно сближены, образуя своеобразное покрывало. Цветочные почки до выхода из почвы защищены как бы «броней» — так же, как у шафрана, безвременника и других сверхранних растений.

Чуть позже — а иногда и вместе с ветреницей — развиваются купальницы алтайская и джунгарская. Через горные цепи Алтая и Джунгарский хребет ветреница и купальница некогда — в геологическом прошлом — «пришли» на Тянь-Шань и стали неотъемлемой его частицей, особенно в северных и центральных его отрогах.

Крупные ярко-оранжевые цветы купальницы в предутренней мгле освещают и оживляют все вокруг. А в полдень она буквально горят. И за это их называют «тянь-шаньскими огоньками». Особенно красивы эти «огоньки», когда к ним примешиваются цветы адониса золотистого, встречающегося обычно целыми зарослями.

По яркости и богатству красок субальпийский пояс Тянь-Шаня, бесспорно, стоят на первом месте и не имеет аналогов на других «ступеньках» великой лестницы жизни. Чудеса растительного мира заставляют забывать горести и тревоги. Небо здесь так близко, что его можно «достать рукой».

Мозаика цветов меняется и от склона к склону. Небесно-голубые незабудки, огненные головки мака оранжевого, синие колокольчики кодонопсиса клематисовидного, лиловато-синие и лиловато-розовые цветы льнов алтайского, разночашелистикового я Ольги, крупные желтые цветки ядовитого термопсиса альпийского, белые шарики клевера ползучего, нежные бледно-розовые с бахромчатыми лепестками цветы гвоздики Гельцера, вобравшие в себя чуть ли не всю гамму горных красок. Ставшие символом оживающей весной природы гор цветы фиалки алтайской и тянь-шаньской, крупные венчики мака оранжевого, желтые и белые, словно тюрбаны сказочных принцев, головки альпийских тюльпанов, золотисто-желтые, янтарные звездочки лютиков Крылова, Альберта, ярко-желтые корзинки одуванчика альпийского, вишнево-красные или фиолетовые кувшинчики водосбора Карелина.

На выставках в Москве, Монреале и в Токио восхищались и удивлялись ширдакам — киргизским национальным коврам. Но было бы странно, если бы эти ширдаки, вобравшие в себя цветы и краски Тянь-Шаня, не были созданы народом, который в течение многих веков живет на этой прекрасной земле... Добавьте к этим краскам орнамента нежный аромат, которым пропитан чистый горный воздух,— это целый букет!

Ведь каждый цветок – своеобразная миниатюрная «парфюмерная фабрика». И каждый источает свой запах.

..Неожиданно разражается гроза: небо заволакивают мрачные, свинцовые тучи, слышатся глухие, невнятные удары... Дальние раскаты весеннего грома, пока чуть слышные, раздаются то вверху, то снизу, то сбоку. Прямо над головой вспышки молний, словно сверкание искр исполинских мечей в жаркой схватке. Густой туман, называемый киргизами «пешим», движется снизу, окутывая все молочно-белой мглой. Вот уже отдельные обрывки «пешего» тумана доползли до тебя. Кажется, стоишь на рыхлом пушистом ковре и быстро-быстро летишь! Но это длится недолго. Туман ушел за горный перевал. Его сменили град, дождь... Краски потускнели... Холодно и неуютно... Закрылись цветы. Словно испарился их дивный аромат. Все вокруг таинственно притихло, умолкли птицы, пчелы, кузнечики... Вон в той седло-винке склона только что был янтарно-золотистый луг — тысячи цветущих купальниц. Этот островок нельзя было не заметить, он весь играл в лучах солнца. И вдруг он исчез... нет, он просто стал зеленым: лепестки сжались в кулачок, их прикрыли зеленые прицветники. Головки цветов поникли... Это одно из самых любопытных явлений, благодаря которым растения побеждают в борьбе с экстремальными условиями. Аналогично «поступает» и одуванчик альпийский.

У растений, венчики которых не закрываются, лепестки очень стойки к заморозкам. Венчики мака оранжевого заполняются градом и снегом, но после оттаивания цветок no-прежнему радует глаз. А у многих цветов (гегемоны, фиалки и др.) нежные лепестки в холодные ночи превращаются в ледышки и от неосторожного прикосновения могут рассыпаться, словно хрупкие стеклышки. Но чуть-чуть пригреют мягкие утренние лучи — они оттаивают и оживают вновь, продолжая цвести как ни в чем не бывало.

Тучи ушли. Обжигающие прямые лучи солнца заискрились на градинах и каплях. Расправляются листья и лепестки. Все вокруг свежо и чисто. Снова заиграл золотом лужок в седловинке. Обычные весенние контракты в горах. Не зря народ уподобляет весну в горах Ала-Тоо настроению ребенка: то плачет, то смеется... 

ШЕСТАЯ И ПОСЛЕДНЯЯ В ГОДУ ВЕСНА (альпийский пояс)

Альпийский пояс — верхняя и последняя ступень биологической лестницы жизни гор Тянь-Шаня. Весна поднимается сюда, под самые облака, очень поздно: в июне— начале июля.

Общий фон шестой весны Тянь-Шаня — буро-оранжевый, это цвет плотнодерновин-ной кобрезии ложноволосолистной. На протяжении своего ареала кобрезии почти всюду на Тянь-Шане образует непрерывный самостоятельный пояс альпийских кобрезников. На этом буро-оранжевом фоне весна ежегодно прядет бесконечную пряжу и, создавая свежие яркие краски жизни, одевает, украшает и неузнаваемо изменяет все вокруг. И этот суровый край — самый верхний этаж планеты — после долгих зим становится чуть-чуть уютнее, теплее, обжитее.

Весна в горах в целом коротка, быстротечна, а в высокогорьях почти мимолетна. У многих растений развитие начинается еще под снегом, здесь почти сносные условия; значительно теплее, почва зимой почти не промерзает. У первоцвета холодного, например, почки возобновления закладываются еще осенью, и на уровне поверхности почвы можно хорошо различить бутоны, а весной развитие начинается под снежным пологом. Сразу после освобождения склона от снега начинается интенсивный рост цветоносов и распускаются бутоны.

Растения низкорослы и мелки: для образования высоких стеблей в крупных листьев у них мало строительного материала — запасных веществ, мало времени (очень короткий вегетационный период), а климатические условия суровы. Но почти все они с крупными яркими цветами: для образования их щедро расходуется все, чем располагают растения.

Еще местами лежит снег, но по кромкам цветут блестящие золотые лютики Альберта, Крылова, алтайский и ледниковый: высота растений —5—10 сантиметров, а диаметр цветка — до 2—2,7. Совсем крошечный оксиграфис ледниковый, высотой 1,5—5 сантиметров, имеет цветы до 1,5—2 сантиметров в поперечнике и т. д. Многие из этих растений-низкоросов образуют плотную дерновину (мак, хоряспора, лжеводосбор и др.), что помогает им переносить суровые условия. Отдельные растения даже одевают свои цветы в теплые шапки войлоков и таким образом защищают от холода.

Небольшие болотца с кочками встречаются и в горах. Их называют сазами. Весной такие сазы нередко сплошь покрываются растениями с тоненькими гладкими стебельками, увенчанными пушистыми головками, состоящими из множества белых шелковых кисточек, у основания которых, расположены тычинки. Это пушица Шейхцера, пришедшая в историческом прошлом с севера. Маленькие долины с цветущей пушицей — настоящие кусочки тундры под самым небом Тянь-Шаня.

В мае цветет эдельвейс — общепризнанный символ любви, верности, мужества и рыцарства. В Киргизии четыре вида эдельвейсов, все они встречаются в высокогорье. Один из них — эдельвейс бледно-желтый — растет только по краям ледников и вечного снега. Здесь же растет гегемона лиловая, крупные красивые одиночные цветы которой, имеющие оттенки от бледно-лилового до цвета голубого небосвода, достигают в диаметре до 4—5 сантиметров. Молодые стебли с цветочной почкой окутаны старым, прошлогодним листовым влагалищем, так что цветы гегемоны тоже одеты «броней» И растения не боятся мерзлой почвы. Вот почему у самой кромки тающего снега и у ледника гегемона образует целые поляны, так называемые «альпийские лужайки», над которыми висит тонкий аромат.

Выше этих нежнейших красок — альпийских лужаек до самого голубого неба — тяжелое «вечное безмолвие» и громады неприступных скал, дикое нагромождение обломков гранитных горных пород — древнейших пород земли, удивительно напоминающее арктический пейзаж... Между ними проходит главная линия извечной борьбы между жизнью и мертвящим холодом вечного снега и льда. Эту линию иногда осмеливаются перешагивать — и то ненамного — лишь несколько видов водорослей (хламидомонада снежная и др.), скопления которых окрашивают снег в цвета от бледно-розового до ярко-красного, да самые неприхотливые лишайники, тонким слоем облепившие свободные от льда камни и скалы... 

Далеко внизу, в Чуйской долине, уже ночь, а здесь еще видно солнце: белесым огнем пульсирует Оно на горизонте, а в холодных зеркалах спрессованного льда на склонах, обращенных к востоку, отражается опаловый серп молодого месяца. И мы стоим между мириадами звезд Млечного пути и прощальным отблеском заходящего солнца... Надо успеть поставить палатки. Последняя ночевка между небом и землей. Завтра спустимся на «Большую землю». Но пока давайте подведем некоторые итоги путешествия по весне, длившегося без малого шесть месяцев.

Вестников и посланцев весны в Тянь-Шане много: около 500. видов высших растений. Многие из них в процессе эволюции подвергались действию закономерностей конвергенции, то есть они принадлежат к различным семействам, но имеют ряд общих признаков и одинаковых приспособлений, к существованию, выработанных под воздействием идентичных природных условий — в данном случае суровых горных. В подавляющем большинстве это луковичные или. корневищные растения, луковицы я корневища являются хранилищами запасных веществ. Почти все они низкорослы и мелки, для образования высоких стеблей у них мало времени, строительного материала — запасных веществ — и тепла. Все они очень любят солнце и совершенно не выносят затенения. Поэтому они начинают активный рост и проходят весь цикл развития, когда другие растения, по существу, еще не начали вегетировать. Таким образом, они получают больше солнечного света, влаги и питательных веществ.

Цветы во многих случаях появляются у этих растений раньше, чем листья: растения как бы спешат образовать семена, потомство — главное назначение всего живого, заложенное природой. Для этого она дала растениям и приспособления: нежные цветы заключены в плёнки, предохраняющие их от повреждения, когда растения пробивают толщу снега и мерзлую почву. И сами цветы крупные, броские, яркие, желтого, оранжевого, фиолетового цвета и ах бесконечные сочетания всех оттенков радуги, кроме того, они наделены сладким нектаром и благоуханием, благодаря чему привлекают насекомых-опылителей.

Почти все весенние растения — эфемеры и эфемероиды (от греческого ephemer — мимолетный), с коротким периодом развития. И за это время они успевают все: отрасти, образовать вегетативные и генеративные органы и еще накопить в своих хранилищах (луковички, клубни и пр.), в общем, не такие уж маленькие запасы. Жизнь, замирая, отныне будет заключена в этих луковичках, клубнях, корневищах и семенах. Впереди покой, целых 8—10 месяцев. И этот покой поможет- им перенести и летний зной и трудную зиму, встретить новую весну.

И все весенние растения шести весен Тянь-Шаня в процессе естественного отбора приспособились к тому комплексу внешних факторов, который предоставлял им каждый этаж-пояс в отдельности. Они исторически выработали, затем закрепили наследственно только такие структурные признаки, которые действительно были в гармонии с внешней средой. И эта гармония шлифовалась тысячелетиями, из поколения в поколение, от весны к весне. В итоге сложились характерные для того или иного пояса-этажа гор наборы видов растений, которые мы видим сегодня.

Исключительно разнообразные и суровые экологические условия гор выступали и продолжают выступать, как скульптор, они лепят все новые и новые формы растений, продолжают создавать, как неутомимый художник, все новые и новые краски...

И еще. О весенних красках Тянь-Шаня, коли речь зашла о них. Пожалуй, это — главное, ради чего написаны эти строки: весну Тянь-Шаня невозможно представить, описать, ее надо увидеть! Это признание — и приглашение попытаться самим проникнуть в тайны Ала-Тоо, ощутить и измерить ее скрытую силу, увидеть и насладиться редчайшей красотой. И вы вернетесь не с охапками вялых и мертвых цветов, которые приходится выбрасывать уже по дороге, а добрыми и одухотворенными... 

Итак, мы на самом верхнем этаже биологической жизни Тянь-Шаня — в альпийском поясе. Это не небо, но уже и не земля. Кажется, что до прохладного утреннего голубого небосвода с редкими тающими облаками — расстояние, равное всего лишь вытянутой руке. Легкий переменчивый ветерок приносит то запах горных трав, то холодное дыхание вечных ледников и снега. Июнь. Здесь еще только весна. Это шестая — и последняя в этом году весна Тянь-Шаня. Лето поднимется сюда вслед за весной, а следом — и осень. И зима начнется здесь и отсюда будет спускаться вниз стремительно, будто торопясь взять реванш за свою кратковременную уступку. И так из года в год. И так будет вечно — до тех пор, пока стоит этот исполин среди величайших пустынь нашего материка.